мой очередной перевод...
Событие
Когда я учился в аспирантуре, Луиза была лектором на моем факультете, и она была просто неотразима. У нее была классическая модельная внешность, но только без того налета стервозности и снобизма, который обычно присущ моделям, да и просто красивым женщинам. Наоборот, у нее был довольно стеснительный и мальчиковый характер, который я просто обожал. У нее была высокая и стройная фигура с длинными ногами, небольшая острая грудь, подтянутые бедра, короткая вороненая стрижка, ровная оливковая кожа и самые пленяющие на свете карие глаза с медовым оттенком. Когда наступала ее очередь выступать на наших аспирантских собраниях она краснела от смущения, и выглядела такой беззащитной, что я сгорал от любви. Но она конечно была птицей не моего полета. Только недавно она разошлась со своим парнем, с которым у них были очень долгие отношения, и я не смел даже подумать о том, что у меня есть с ней шанс.
В один из дней я узнал, что в наш город приезжает Спенсер Тьюник, и эта новость заставила подпрыгнуть мое сердце. Спенсер известен своими художественными обнаженными фигурами, где сотни людей собираются, чтобы их засняли. Я давно знал имя Тьюника по его работам и всегда мечтал принять в них участие. Так что я посёрфил по интернету, посмотрел фотографии и узнал детали.
С детства я любил быть голым; мы с друзьями плавали в местных озерах и реках, и даже нагишом ездили по лесам на великах. Это давало такое ощущение свободы, и в то же время меня будоражило чувство того, что я делаю что-то запретное. Мои ощущение не изменились с возрастом, но вот возможностей для таких вылазок стало намного меньше. Мысль о том, чтобы собраться нагишом вместе с совершенно незнакомыми людьми в публичном месте была такой возбуждающей, что я даже не успел осознать, как погрузился в фантазии об этом. С первого же мгновения я понял, что приму в этом участие, несмотря на то, что это пугало меня до смерти. Больше всего я боялся, что, м-м-м, моя возбужденность меня же и опозорит.
Что ж, я зарегистрировался на специальной страничке в Интернете, и прежде чем я успел как следует настроиться этот день настал. Я поднялся ни свет ни заря воскресным летним утром, принял душ, оделся и шатаясь побрел через холодный и темный утренний воздух пустынных улиц родного города. Я никому не рассказал, про свое предстоящее приключение, и молился, чтобы никто не узнал меня на фотографиях. Я прибыл на место и обнаружил странную очередь к регистрационному столику. Люди перемешивались и шептались, и тихо посмеивались. Я встал в очередь и стал смотреть себе под ноги, не смея посмотреть на окружающих. Даже зная, что все мы собрались здесь по одинаковой причине, и, О Боже, скоро все будем голыми, я сгорал от стыда.
Получив пластиковый пакет для одежды я направился к пункту сбора. Этот пакет стал моим первым осязаемым кусочком реальности, потому что вскоре мне предстояло сложить в него всю свою одежду, и пути назад уже не будет. Я уже не был уверен хочу ли я этого, и даже не знал смогу ли это пережить. Но как и при прыжке с тарзанки, который я однажды совершил, я вошел в состояние зомби и знал, что все произойдет автоматически.
Вдруг звук мегафона разорвал тишину, и я озираясь поднял голову, впервые глядя на остальных. Старые, молодые, худые, толстые, мешковатые, волосатые, неопрятные и чопорные - и это они еще были одеты. У меня возникло сомнение: неужели я хочу увидеть всё это уродство обнаженным? И тут я увидел то, что испугало меня до смерти; от регистрационной зоны прямо ко мне шла Она - Луиза. Ошибки быть не могло, даже в слабом утреннем свете она была неотразима. И она была одна, насколько я мог судить. Словно кролик в свете фар, я примерз к точке на которой стоял, и прежде чем я смог преодолеть свой паралич, она заметила меня. Она закрыла ладонью открывшийся от удивления ротик, и я вымученно улыбнулся.
- Я не знала... - начала она приблизившись ко мне.
- Что? Что я извращенец которому нравится раздеваться на публике? - ответил я. - Боже, из всех людей на свете....
- Да уж, понимаю... - сказала она. Мы смотрели друг на друга в отчаянии, не зная что делать: разойтись по разным сторонам толпы, свалить домой или может просто не смотреть друг на друга ни под каким предлогом.
Затем она прервала наше замешательство и сказала:
- Да ладно, какого черта. Давай уже вместе пройдем через это. В конце концов мы сюда пришли с одной целью.
- Что? Ты имеешь ввиду остаться вместе? - уточнил я.
- Да, только чур без домогательств, - рассмеялась она. Это растопило лед между нами, и мы оба заметно расслабились. - Вот кажется неплохое местечко, - сказала она указывая на полянку возле низкой стены. - Надеюсь тут нет никого из моих студентов, - добавила она. До этого момента я с ужасом думал о моменте когда она увидит меня голым, и только тут я понял, что и я смогу увидеть ее обнаженной. Это повергло меня одновременно и в восторг, и в трепет.
Мы дошли до поляны прежде, чем я успел вместить свой разум ту неотвратимую истину, что я увижу объект своих желаний во всей первозданной красоте. В этот момент раздалась команда раздеться, и мы шокированно огляделись. Некоторые из окружающих с невероятным интузиазмом принялись скидывать одежду, а некоторые, как мы, стояли в нерешительности.
Луиза снова взяла на себя инициативу: "Ну вот, момент настал. Поехали. Отверись и не подматривай". Но я все же подсмотрел, чтобы убедиться что она не шутит. И она не шутила, я поверил в это, когда она задрала руки снимая кофточку через голову, и на ней не оказалось и следа бюстгальтера. Я быстро стянул с себя одежду и от сочетания холодного воздуха и нервного перенапряжения меня стал бить озноб.
- Ты готова? - отважился я спросить.
- Ага, словно дитя природы, - ответила она.
- Э-м-м, вряд ли у нас получится быть все время спинами друг к другу, может встанем бок о бок. - предложил я.
- А я давно уже смотрю на тебя, - ответила она. - Кстати, у тебя классная попка!
Я развернулся от удивления, и уж поверьте она стояла лицом ко мне и смеялась как сумашедшая. Я так покраснел, что наверное светился; передо мной стояла самая красивая женщина на земле, голая, да еще и комментирующая мою задницу.
Я держал ладони перед промежностью, стараясь прикрыть гениталии. Луиза тоже постаралась прикрыться, она согнулась скрестив ноги, и одной рукой прикрывала груди, а другой "нижнюю" область. От холода она покрылась пупырышками с головы до пят. И все же мне открылся соблазнительный вид на выглядывающие из-под ладоней округлости ее грудей.
- Итак, Роб, чем ты занимался на этой неделе? - спросила она низким голосом, изображая главу нашего факультета на еженедельном митинге.
- Зажигал голышом с Луизой на публике, - рассмеялся я, и тут же осознал, что "зажигал" можно трактовать двояко. Но Луиза похоже не заметила.
- Что нового ты узнал в процессе этого? - спросила она, продолжая пародировать нашего начальника.
- Только то, что это чертовски холодно!
Это баловство несколько отвлекло нас от того факта, что мы стоим нагишом друг перед другом. Затем нам скомандовали идти, и мы бок о бок направились к реке, где должны были изобразить змею. Было заметно, что Луиза слегка расслабилась, и уже не так переживала из-за своей наготы, но мы оба крепко обнимали себя за грудь, дрожа от холода. Дальше нам уже не удавалось поговорить среди постоянных команд и перемещений.
Все это время меня не отпускало осознание того, что вокруг находится тысяча, или даже больше, голых людей. И когда я осмотрел толпу, она показалась мне на удивление нормальной. Меня со всех сторон окружали голые части тел, но это было очень гармонично и всё было на своих местах. И те же самые люди, которые одетыми вызывали лишь отвращение вдруг оказались нормальными и интересными в обнаженном виде. И теперь странными казались уже совсем другие люди - одетые координаторы, которые формировали нашу толпу в правильный узор. Невероятно, но оказалось, что присутствие в голой толпе помогает сбросить напряжение, а не наоборот. Я заметил, что многие люди пришли сюда парами, и то, что у меня тоже была партнерша только еще больше добавило комфорта.
Мы много шагали формируя различные фигуры в разных местах. С холодом мы пообвыклись, да и первые лучи зари начали дарить долгожданное тепло. Луиза пошутила, что мне бы стоило покатать ее на спине, чтобы уберечь ее ноги от холода и грязи. Ну по крайней мере я решил, что это шутка, ибо мысль о том, что обнаженная красавица действительно заберется мне на спину просто взрывала мне мозг. Зато мы брались за руки несколько раз, и несколько раз терлись друг о друга при перестроениях. К тому моменту мы расслабились еще больше, и уже непрерывно перешептывались, в основном обсуждая окружающих: невероятно худую девушку, парня с пирсингом в пенисе, правди ли то что говорят о размере достоинств у чернокожих, настоящие ли груди у вон той девушки.
Последний спор она подытожила: "Я рада, что у меня маленькие". Я с ней с радостью согласился.
Когда мы выстроились на наклонной террасе, она ненадолго обняла меня сзади и произнесла: "Ну вот кто в такое поверит?"
В отличие от первых мгновений после раздевания, мы уже не боялись смотреть друг на друга. Я уже хорошо рассмотрел ее сзади, когда мы шагали в одну шеренгу, и знал, что ее попка была воплощенным идеалом. Она тоже иногда маршировала за мной, пусть и не так восторгаясь моей задницей. В остальное время мы ходили рядом, и разговаривали глядя вперед. Но я успел бросить несколько взглядов на ее фигуру, маленькую очаровательную грудь и торчащие от холода соски. Она конечно замечала мои взгляды, и тоже втихаря на меня посматривала. Но я не знал, много ли она успела рассмотреть, потому что это далеко не лучшее время для голой демонстрации, если ты весь съежился от холода.
Неожиданно нам сказали, что сессия окончена, и мы можем вернуться и одеться. Это был первый момент, когда нас перестали дергать координаторы, и мы наконец повернулись лицом друг к другу. Наша первоначальная стеснительность давно испарилась, и никто из нас не пытался прикрыться. Без единого слова мы стали осматривать друг друга сверху донизу. Луиза была само совершенство от запачканных лодыжек, стройных ножек и крошечного треугольничка на лобке до идеально тонкой талии, маленьких грудок, широких плечей и божественного лица.
После секунды молчания, я понял, что и она разглядывает меня так же внимательно. Она улыбнулась и сказала: "Скукожился, да?". Я глянул вниз, и ужаснулся; мой маленький приятель чуть ли ни целиком спрятался в паху, стараясь согреться. "Я уверена, он прекрасен, если его согреть", добавила она невинно, и это были самые милые, и самые сексуальные слова из всех, что я когда либо слышал.
Взявшись за руки, мы вернулись к нашим сумкам, и через какое-то время нашли их среди остальных. Множество людей уже успели одеться, и это нарушило комфорт групповой наготы. Я каким-то образом почувствовал себя еще более голым и решил одеться побыстрее. Но прежде я выудил из сумки свою камеру и попросил Луизу сфотографировать меня.
- Это не извращение. Я просто хочу оставить себе напоминание о былой смелости.
Я улыбнулся, и Луиза сделала несколько снимков. Затем я сказал: "Погоди минутку", и отвернувшись быстро потер себя в нужном месте, чтобы решить проблему "скукоженности". Затем я повернулся к ней обратно.
- Уже намного лучше, - сострила она.
Вдруг нас прервал женский голос: "Может вас двоих вместе сфотографировать?". И прежде чем я успел сообразить что происходит, мы уже стояли в обнимку и улыбались как умалишенные, пока нас фотографировала старая женщина с обвисшей грудью. Это был так странно, после каждой вспышки я думал, что вот сейчас я проснусь и все растает словно дым, но реальность осталась на месте. Затем я сделал еще несколько снимков окружающих людей, чтобы запечатлеть обстановку.
По пути домой мы остановились в кофейне, и просмотрели фотки на экране моей камеры. Мы договорились встретиться на неделе, но с грустью пошутили, что в следующий раз придется все-таки одеться. После теплых объятий, которые так соответствовали нашим новым чувствам, мы расстались, и разошлись по домам отсыпаться.
В следующую среду состоялся очередной еженедельном митинг, и конечно прозвучал вопрос: "Луиза, чем ты занималась на этой неделе". Она пыталась ответить на него, но никак не могла побороть смущенный смех, и вся наша группа не знала что и подумать. Мне кажется она тогда раскраснелась, как еще никогда в жизни.
